а в словах государя было столько доброты и участия, что Баташов был тронут до глубины души.

«Непременно отпишу обо всем этом Варваре Петровне», – подумал он, с интересом наблюдая, как неожиданно меняется лицо императора, когда на смену сердечному сочувствию и участию постепенно приходила деловая строгость и озабоченность.

– Еще вчера я был в Пскове, – уже деловым тоном, продолжил разговор царь, – встречался там с Рузским. Фронт у него нелегкий и довольно ответственный. Необходимо закрыть пути немцев к Петрограду из Восточной Пруссии и со стороны Балтийского моря. Командующий больше всего жаловался мне на непрекращающийся поток беженцев. Прифронтовая полоса кишит немецкими шпионами и диверсантами, которые взрывают мосты и склады. Нужен опытный специалист-контрразведчик. Рузский надеется на вас, – он говорил отрывистыми, рублеными фразами, явно озабоченный состоянием дел на этом, довольно протяженном участке фронта.

– Смотрел войска, – продолжал император, предложив Баташову стоящее с другой стороны стола кресло с высокой спинкой, – отличились сводные полки Сибирской стрелковой дивизии и офицеры Кавалерийской школы. Во всех частях видно было много георгиевских кавалеров. Так что есть еще порох в пороховницах. Сам Бог велел нам вернуть потерянное и с викторией войти в Берлин! – бодро заключил он.

– Дай-то бог! – обрадованно воскликнул Баташов, беззаветно уверовав в слова императора, сказанные скорее под воздействием внезапно нахлынувших на него патриотических чувств, а не по зову разума.

– А вы оказались правы, когда предлагали создать в западных военных округах резерв для формирования армейских разведывательных и контрразведывательных отделений, – неожиданно сменил тему разговора император. – Признаю, что был недальновиден. Не только Генеральный штаб, но и я – про-счи-та-лись, – произнес он по слогам слово «просчитались», чтобы особо его выделить. – Да что греха таить, ведь никто и не предполагал того, что война может затянуться, что к концу первого года боев наши войска оставят не только захваченную ранее Галицию, но и большую часть Польши, вместе с Варшавой. Единственно, что в этой ситуации радует, то только то, что просчитались не только мы, но и германские стратеги, планировавшие блицкриг. Молниеносной войны у них тоже не получилось! Но за это мы уже заплатили слишком высокую цену!

Император встал и направился к закрепленной на стене кабинета карте.

– Я недавно пытался проанализировать причины нашего летнего отступления и знаете к какому выводу пришел? Оказывается, немцы превосходят нас не только в силах и средствах, но и в довольно разветвленной разведывательной сети, как глубинной, так и тактической…

– Вы правы, Ваше Величество, я тоже думал об этом, – с энтузиазмом отозвался Баташов, – и тоже пришел к такому же выводу. Если позволите, Ваше Величество, я вкратце изложу свои наблюдения и выводы.

Получив разрешение, генерал, продолжал:

– Об эффективности германской разведки свидетельствуют десятки перехваченных и расшифрованных наших радиограмм, которые были найдены среди штабных документов внезапно отступивших немецких корпусов. А это говорит о том, что враги знали почти о каждом нашем шаге. Именно поэтому сегодня необходимо расширить диапазон секретных сведений, которые следует беречь как зеницу ока. Новейшие технические средства, такие, как радиоперехватчики, усовершенствованные воздушные шары и самолеты, сделали работу военной контрразведки против шпионов и диверсантов малоэффективной. Пока в нашем Генеральном штабе пылились под сукном мои предложения по реорганизации и укреплению армейской и корпусной контрразведки, шеф германской разведки подполковник Вальтера Николаи многократно расширил свою спецслужбу, оснастил ее самыми современными средствами ведения разведки и контрразведки. И вот теперь мы вынуждены пожинать плоды нашей, мягко говоря, недальновидности. Что и говорить, до сих пор в контрразведывательных отделах и отделениях нет специалистов, способных противодействовать шпионажу противника с помощью современных технических средств, а также способных обеспечить военный контроль за обслуживанием всего комплекса новейших средств ведения войны – радио, телеграфа, шифров, секретного делопроизводства и целого круга специалистов, причастных к этому делу…

– Да, мне что-то говорил об этом Михаил Саввич, – поморщился, как от зубной боли, император. – Я попросил его подготовить соответствующие распоряжения и приказы. Думаю, что новый генерал-квартирмейстер не будет класть под сукно ваши предложения, а станет активно вам помогать!

– Генерал Пустовойтенко дал мне карт-бланш, – удовлетворенно произнес Баташов, – но сегодня меня больше всего беспокоит несовершенство утвержденного недавно «Наставления по контрразведке в военное время»…

– Вы хотите сказать, что почти целый год контрразведка велось по наставлению мирного времени, – удивленно воскликнул император.

– Да, Ваше Величество, почти весь первый год войны контрразведкой никто из высших военных органов не интересовался совсем, и потому она велась бессистемно, спустя рукава. Контрразведка, как и тайная разведка, были оставлены Главным управлением Генерального штаба на произвол судьбы. В особенно тяжелом положении оказались вновь сформированные штабы тыловых военных округов на театре военных действий. Все во многом зависело от личной инициативы и знаний руководителей КРО. Лишь в начале 1915 года Ставка спохватилась, и Данилов в циркулярном письме на имя генерал-квартирмейстеров фронтов нарисовал печальную картину работы контрразведок армий и военных округов, заключив, что основы «Положения о контрразведывательных отделениях» ими не соблюдаются и многие из таковых отделений, сформированных с объявлением мобилизации и после ее, как о том доходят сведения, вовсе этих Положений не имеют. Насколько контрразведка была в загоне, видно хотя бы из того, что военный контроль для обеспечения деятельности самой Ставки был сформирован лишь после принятия Вашим Величеством на себя Верховного главнокомандования. Это обстоятельство было конечно же учтено врагом, который несомненно имел там свои уши. Пользуясь доверчивостью и халатностью чинов Ставки, агенты противника неоднократно похищали секретные военные документы, копировали их почти что на глазах у всех и ежедневно в казенных пакетах отправляли в Петроград с фельдъегерями. После отступления немцев мы находили в штабах не только копии секретных приказов и распоряжений Ставки, но и графики движения вашего литерного поезда. Только благодаря провидению ваш состав не разбомбила немецкая авиация…

– Все в руках Божьих… – истово перекрестился император на икону Георгия Победоносца, стоящую на столе. – А как по-вашему, изменилось ли что-то в работе штабов после повсеместного внедрения нового наставления? – поинтересовался он.

– Пренепременно! Передача дела контрразведки в руки военного ведомства, ассигнование на ведение ее значительных денежных средств и проведение нового закона о шпионстве значительно облегчили борьбу с иностранной разведкой. Благодаря привлечению к этому нелегкому делу опытных в политическом сыске жандармских офицеров военный контроль значительно скорее становится на ноги. Об этом говорят и результаты работы. Только за три последних месяца КРО армий и фронтов было задержано свыше ста шпионов и диверсантов, большая часть из которых были осуждены.

– Оказывается все не так уж плохо, – удовлетворенно промолвил император. – В чем же вы видите несовершенство новой инструкции?

– Прежде всего в